-Александр, давайте вспомним, как все начиналось…
-Я родился в семье театрального художника, отец менял службу в различных театрах страны, и мы переезжали не меньше, чем военнослужащие. Ну а то, что человек творческой профессии всегда «приносит» работу домой, понимает каждый. Так что театр прочно засел во мне с раннего детства.
-Так вам повезло!
-Да, повезло, поскольку я, поневоле учась в разных школах, параллельно учился понимать – что такое театр. Я перевидал множество театров, сравнивал, анализировал – в те годы, видимо, бессознательно. Но внутри – копилось, какая-то модель будущего во мне формировалась. Однако в решающий момент я поступил не в театральный вуз, а в Московский государственный университет культуры и искусств, МГУК. Видимо, на тот момент влияние мамы, а она прекрасно пела и была музыкально образована, было сильно. Так что по специальности я - дирижер эстрадно-симфонического оркестра, мой инструмент - аккордеон. Окончил аспирантуру…
-Извилистая дорога к антрепренерскому призванию…
-А в пору моей советской юности прямых дорог в театральное продюсирование и не было. Сейчас в России сложилась некоторая «жировая» продюсерская надстройка, но при этом ни один российский продюсер не сможет предъявить официального свидетельства, подтверждающего статус. В нескольких вузах недавно открылись факультеты, которые будут выпускать специалистов с дипломами продюсеров. А раньше в дипломах писалось лишь весьма приблизительное: «организатор театрального дела».
-Можно сказать, что профессию театрального антрепренера, древнюю русскую профессию, возродил спрос общества новой формации?
-Сменился экономический уклад - появились новые специализации, и сфера культуры не исключение.
-Так как же вы стали продюсером?
-Случилось то, что должно было случиться. Институт я окончил в самый разгар перестроечного искусственного перераспределения капитала. Как-то людям совсем не до искусства было. Не буду давить на психику читателей воспоминаниями, у каждого они свои и довольно болезненные. Еще студентом я с сокурсниками подрабатывал в различных народных и джазовых коллективах, выступали, где придется. В двадцать пять лет принял важное решение – закрыл эту страницу своей жизни.
-Чтобы начать новую историю?
-Да. Как организатор дела, я со временем стал чувствовать себя все увереннее. Поступил в аспирантуру. И параллельно принялся за собственный музыкальный проект. Я ведь – музыкант, это мне близко.
-Что за проект?
-Собрал талантливых выпускников МГУКа с разных кафедр: вокалистов, музыкантов… Поначалу это было просто концертное исполнение оперных произведений. Затем нашел возможность изготовить костюмы и декорации для постановок «Евгений Онегин» и «Иоланта». На афише значились молодые солисты Большого театра, театра имени Станиславского. К ним присоединились люди с «именами», работал со мной тогда, к примеру, народный артист СССР Александр Ведерников. И в течение нескольких лет мы довольно успешно выступали с этими проектами в крупных городах России. Действие шло под рояль, хорошо оформленное. Публика принимала прекрасно. Набравшись опыта, я некоторое время возил чужие спектакли как прокатчик. Затем, в 2004-м, заявил о себе как театральный продюсер. Мой первый спектакль - «Французская кадриль» стал хорошим стартом.
-Насколько я знаю, «тяжелые» музыкальные проекты – опера – в современной антрепризе отсутствуют. Можно ли вас назвать в этом смысле пионером?
-Думаю, основание есть. Ведь до сих пор никто не повторил того опыта. После опер я возил солистов Большого театра с гала-концертами. Один из последних – с Зурабом Соткилавой, это уже мировой исполнительский уровень…
-Чего ждать в будущем? Мюзикл не планируете?
-У нас в России мюзиклом называют любой музыкальный спектакль. Мне, прежде всего, хочется работать в четких границах жанра. Настоящий мюзикл – это затраты в миллионы долларов. Делать «экономический вариант» под такой вывеской не стану никогда. Обманом не занимаюсь, краснеть не хочу. Пока в планах – хорошие, добротные комедии. Со смыслом, юмором и «горчинкой»… Есть интересные молодые драматурги. Думаю, что смогу открыть несколько авторов, наделенных настоящим талантом.
СУТЬ
-В чем суть продюсерской работы, на ваш взгляд? Кто он такой вообще – продюсер? В кругах, далеких от шоу-бизнеса, продюсер представляется как человек, который принесет «денежный мешок» и сделает вам счастье…
-Деятельность режиссера и продюсера во многом пересекается, направления разные, а «ствол» один. По сути, продюсер – организатор и постановщик некого творческого проекта. Давайте отталкиваться от предлога «не». Продюсер – это не бухгалтер, но экономист. Не делец, но предприниматель. Не эксплуататор актеров, а творчески мыслящий менеджер, специалист, умеющий, если хотите, совместить бизнес и искусство.
-Как гений и злодейство, эти понятия почти несовместны…
-Приятные исключения все же есть. К тому же, мы должны стремиться к совершенству. Путь тернист, конечно. Но иного не дано, если ты любишь свое дело.
ТЫЛ
-Есть мнение, что продюсер – это волк-одиночка. Кто - вы?
-Проект делает команда, и продюсер – лишь ее часть. Сейчас, когда команда сформирована, в ее работу я не вмешиваюсь – сотрудничаю с профессионалами, которым доверяю. В этом смысле я консерватор. Три последних спектакля поставил московский режиссер Петр Орлов, личность известная, Петра знают и в России, и за рубежом. Сейчас он – главный режиссер театра в Архангельске. Опять же, музыку к трем последним проектам написал не менее известный уже композитор Владимир Брусс, его имя часто можно увидеть в титрах художественных фильмов, он пишет и для театра и для кино. Авторы – Анатолий Крым и Андрей Иванов, их пьесы в России довольно популярны. Эти драматурги творят на позитиве, понимаете? Их пьесы пропитаны ожиданием счастья, верой в добро. Зрители уходят с таких спектаклей не пустыми – они уносят что-то светлое в себе… Брать кого-то со стороны – на эксперименты у меня уже нет времени. Но в важных вопросах я всегда советуюсь с командой, я, безусловно, командный игрок.
МНЕНИЕ
-Что такое – современный идеальный антрепризный проект? Ваш рецепт?
-Комедия на четыре-шесть персонажей, мобильная декорация и мастерски написанная история, виртуозно поставленная режиссером. Главный толчок - драматургия высокого полета. Зритель должен получать эстетическое удовлетворение от истории, а не просто – сомнительное удовольствие от лицезрения очередного «фэйса». Конечно, сейчас комедия – основной коммерческий жанр, где бы ни ставился спектакль, будь то Россия, Европа или Америка. Я лично отдаю предпочтение жанру трагикомедии. Нужно соблюдать золотой баланс: эмоции в зале должны расти – тянуться по чувственной шкале от легкомысленного смеха к глубокому сопереживанию. Пусть даже слезы наворачиваются, это – дорогого стоит! Еще Станиславский твердил: заставить человека смеяться куда проще, чем вызвать приступ возмущения или слезы сочувствия. Это уже – мастерство. Не могу смотреть постановки, где то и дело зал взрывается гомерическим хохотом. Клоунада невыносима. Коробит меня, когда актер или актриса – «звезда» - провоцирует зал, когда уже на выходе артиста встречают на аплодисментах. Артист должен заслужить благодарность публики. Раз за разом своей самоотдачей он должен зарабатывать аплодисменты. В хорошей пьесе (и режиссер должен не растерять искру – разжечь ее) обязательно должны присутствовать межстрочье, воздух, большое содержание, если хотите, мелодика…
-В ваших проектах – почти сплошь «звезды»…
-Да, российский зритель и сейчас, и сто, и двести лет назад ходил в театр на артиста. Так было и с Большим театром времен Шаляпина, и с Малым – времен Мочалова. И я в своей профессии – не смертник, предприятие «Антреприза-столица» должно получать прибыль, чтобы развиваться. Но я все же не устраиваю «зоопарк» из театральной постановки, я и мои единомышленники делаем спектакли, про которые потом говорят, что они «выходят за рамки привычной антрепризы». Разница существенная, иду на это осознанно… Вообще, в России и Америке к театральным постановкам – два принципиально разных подхода. Камень преткновения – реакция зрителей на имена. У нас имена авторов ничего не значат, публика реагирует исключительно на имена занятых актеров. В Америке и Европе наоборот – идут на имя драматурга, композитора. А кто играет – какая разница?! С этим приходится считаться. Надеюсь, в моих проектах зритель все же постепенно станет понимать что-то о драматургах, фиксироваться на их именах и творчестве. Это – одна из моих основных задач, не миссионерство, а точный расчет на перспективу.
ПРОБЛЕМЫ
-Какие основные специфические проблемы вы можете обозначить, как антрепренер?
-Очень странно, что в России до сих пор нет альтернативы единственному фестивалю антрепризных спектаклей – «Амурской осени» в Благовещенске. В прочие театральные фестивали мы не вписываемся по формату, даже если представим вниманию жюри гениальный спектакль. Я с полной уверенностью заявляю, что постановка по пьесе Анатолия Крыма «Завещание целомудренного бабника» - работа, оставляющая позади многие спектакли академических театров. Это – не только мое мнение… Другие проблемы - общая мышечная слабость российской драматургии, отсутствие меценатов и прочее - меркнут в сравнении с тем, как организован в России прокат…
-И как же он организован?
-Да никак. Сидят в разных городах так называемые прокатчики, народ взбалмошный и малокультурный. Можно по пальцам пересчитать толковых прокатчиков, с которыми приятно иметь дело. А чаще всего происходит так: привозишь в какой-то город проект: артисты, багаж, и проводишь несколько часов на вокзале. Люди изматываются – а ведь медийные актеры работают на износ, у них очень плотный график. Наконец, местный прокатчик появляется на вокзале, часто в подпитии. То, с чем зачастую сталкиваются гастролирующие артисты – из серии «все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно». Впрочем, в странах СНГ не лучше. Профессионалы в системе проката еще должны вырасти…
АНТРЕПРИЗА
-Риторический вопрос. Кому и зачем нужна антреприза?
-В Москве – сотни театров, в провинции – тысячи. И единственно возможный принцип выживания для подавляющего большинства из них (я не беру во внимание «академию») – антрепризный. К этому приходят трудно, болезненно. Но в складывающихся условиях, когда дотационное финансирование практически сходит на «нет», ничего более разумного предложить нельзя. В Европе практически все театры – частные, там понятие «продюсерский театр» - факт реальности. У нас по понятным причинам словосочетание «частный театр» вызывает приступ истерии, то же – с антрепризой. Я не хочу останавливаться на повторении общих фраз о том, почему критика по антрепризным проектам ездит на «бронетехнике», да, репутацию антрепризы как явления запятнали деятели, пишущие слово «продюсер» с ошибками. Но объективно - будущее именно за этим направлением, это подсказывает логика развития театрального процесса в стране и в мире. Кроме того, антреприза дает богатые возможности для актеров, режиссеров и остальных членов команды. Это столкновение школ, практик, идей, то есть работа без застоя, успокоения, такой опасной тепличности. Разумеется, конкуренция способствует качественному росту, разумеется, проект должен существовать в движении. Разумеется, антреприза не должна зацикливаться исключительно на комедиях. Естественно, драматург, актер и режиссер должны разговаривать со зрителем с позиций культуры, поднимать, а не опускать публику… Театр, который создаю я, можно отнести к антрепризе как таковой лишь по формальным признакам. Но думаю, появится в Москве постоянная сценическая площадка. И сильный репертуар. К этому иду.
